К вопросу об интерпретации фрески
"Храма трёх всадников"

Знаменитая фреска так называемого «Храма трёх всадников» в Эски-Кермене, становилась предметом специального изучения лишь однажды, Домбровский О. И. Фрески средневекового Крыма. Киев, 1966. Его автор аргументировано отверг традиционную и недостаточно убедительную идентификацию всех трёх изображений со Святым Георгием и выдвинул гипотезу о том, что лишь среднюю фигуру можно рассматривать как образ Святого Великомученика, что же касается двух других, то они вероятнее всего являются изображениями «местно чтимых святых-воинов», а сам храм представляет собой их усыпальницу – мартирий. Не вдаваясь в подробности обоснования этой гипотезы, следует сказать, что в её основу положено достаточно распространённое, но тем не менее неоправданное представление о том, что фреска является необычным и даже не вполне каноническим произведением средневекового христианского искусства Таврики. На самом деле её содержание может быть интерпретировано без обращения к экстравагантным предположениям.

Общий вид фрески храма "Трёх всадников" (по О. И. Домбровскому)

Средний всадник достаточно чётко, благодаря характерному сюжету, отождествляется со Святым Георгием. Затруднения в идентификации вызывали, главным образом, изображения левого и правого всадников. Им, в особенности второму, не находилось достаточно близких аналогий. К тому же попытки истолкования смысла изображения основывались на одном ошибочном предположении, а именно – в сидящей на крупе коня позади святого фигурке видели мальчика, отрока-оруженосца, что существенно затрудняло поиски агиографического источника изображения. В действительности же перед нами, несомненно, изображение взрослого человека, фигура которого в соответствии с каноном просто меньше фигуры святого по размеру.

В архиве Бертье-Делагарда, принадлежащем Крымскому краеведческому музею, имеются фотографии двух аналогичных, хотя и более поздних изображений, сделанный Н. И. Репниковым с икон мариупольских греков в начале 20 века. Более точно происхождение этих снимков неизвестно. Они хранились среди материалов Бертье-Делагарда, посвящённых этнографии мариупольских греков. На обеих иконах читаются церковнославянские надписи, следовательно, они могли появиться не ранее конца 17 – начала 19 века. Одна из них, представляет Святого Георгия, поражающего змия. На крупе его коня восседает спасённая святым, в соответствии с житием, дочь правителя города Лаосии Каппадокийской.

Святой Георгий поражающий змия

Икона Святых Фёдоров Тирона и Стратилата

Несмотря на очевидное сходство с иконой, правый всадник фрески скорее всего, однако, не является Святым Георгием. Веские доказательства в пользу такого вывода приводил О.И. Домбровский. Более верно это изображение атрибутируется при сравнении его со вторым снимком из архива Бертье-Делагарда, представляющим икону Святых Фёдоров Тирона и Стратилата, рис. 3. На крупе коня Святого Фёдора Тирона мы видим аналогичное фресковому изображение человека. Житие этого святого воина-драконоборца во многих местах почти в точности совпадает с житием Святого Георгия и, в частности, содержит эпизод спасения Святым Фёдором собственной матери, изображение которой помещалось позади фигуры святого7

Выводу о том, что в правом всаднике мы имеем Святого Фёдора Тирона, казалось бы, противоречит то обстоятельство, что этот святой-воин обычно изображается бородатым, тогда как Домбровский считает всех всадников юношами. Следует сказать, что сохранность фрески не даёт оснований утверждать для такого категорического утверждения; лики святых были повреждены ещё в позднем средневековье, и довольно трудно ответить на вопрос, были ли это лица юношей или бородатых, по крайней мере, одного из них, мужчин.

Переходя к вопросу об интерпретации левого изображения, следует напомнить, что О. И. Домбровский отметил общие черты, связывающие левого и правого всадников и отличие их от центральной фигуры. Таким «симметричным» Великомученику Фёдору Тирону был только другой святой Фёдор – Стратилат. За немногими исключениями, к которым следует отнести эпизод Спасения, отсутствующий в житии Фёдора Стратилата, жизнеописания обоих святых практически тождественны.

Их деяния прочно связывались с одним и тем же местом – городом Евхаит близ Амасии в Малой Азии. В обыденном восприятии они были двойниками и не только часто смешивались, но даже связывались родственными узами. Вероятнее всего левое изображение, как и на иконе, представляет именно святого Фёдора Стратилата. Что касается средней фигуры, то она может быть интерпретирована не только как образ Святого Георгия, но и как своеобразное «синтетическое» изображение воинов-драконоборцев вообще. Известны, в том числе и крымские, изографические сюжеты, представляющие святого Фёдора на коне, поражающим змия.

Последним аргументом в пользу нашей интерпретации фрески является то, что известная «Ведомость митрополита Игнатия, изданная в 1886 году, сообщает о существовании в конце 18 века, то есть к моменту выселения христиан из Крыма, в Черкес-Кермене, название деревни близ Эски-Кермена, которое, как правило, распространялось и на городище, единственной церкви – во имя Святых Фёдоров Тирона и Стратилата. Из существовавших в это время здесь храмов с ней может быть отождествлён только «Храм трёх всадников». Если предположить, что в этом регионе была какая-то другая церковь, посвящённая этим святым, то в таком случае остаётся неясным, почему «Ведомость» ничего не говорит о «Храме трёх всадников», несомненно, известном в это время.

--

Святые Фёдоры Тирон и Стратилат пользовались большой популярностью среди христианского населения средневековой Таврики. Согласно неопубликованной «Ведомости христианского населения, вышедшего из городов и деревень Крыма в 1778 году, и оставшихся после него старых церквей в Крыму», составленной Бертье-Делагадом, количество храмов этих святых уступало только количеству храмов во имя Святого Георгия и насчитывало четырнадцать (во имя Святого Георгия – 28, во имя Успения Богородицы – 10 и так далее по убывающей). Собственно Бертье-Делагард указывает 16 храмов, однако два из них, в деревне Шуры и Биюк-Ламбате, назывались информаторами ошибочно: оба были освящены во имя Архистратига Михаила (Михаила и Гавриила). Абсолютное большинство из них было построено на юго-западе и на Южном берегу Крыма.

Храмы во имя Святых Фёдоров находились в Кафе, деревнях Мангупе, Керменчике, Енисале (малой), Ушуне, Демерджи (Фуна), Кучку-Узене, Ялите, Кизилташе, Лаках, Гаспре (монастыре), Аутке, в долине Ай-Тодор под Мангупом и Черкес-Кермене (Эски-Кермен).

Все известные топонимы с именем Ай-Тодор: упомянутая долина, скальный мыс близ Сюйреньской крепости (развалины монастыря), гора и мыс на Южном берегу Крыма – так же относятся к указанному региону. Если сопоставить распространение храмов Святых Фёдоров в 13-15 веках с границами епархий по Бертье-Делагарду, то обнаружим, что эти церкви располагались, главным образом, в Готской и Херсонской епархиях, границы которых в значительной степени совпадали с пределами княжества Феодоро. В этой связи, а также учитывая популярность культов Святых Фёдоров, созвучие имён воителей и название средневекового государства нельзя считать простым совпадением.

на верх страницы::Эски-Кермен начало::Неизвестный Крым::на главную