---

Здесь рождалась мечта
мемориальный рабочий кабинет А. С. Грина

Описывая комнату Грина в Старом Крыму, Юрий Олеша восторженно говорил: «Слушайте, он украсил свою комнату той деревянной статуей, которая иногда подпирает бушприт! Разумеется, это был только обломок статуи, только голова. (Будь она вся, эта деревянная дева, она легла бы сквозь всю комнату – может быть, сквозь весь дом и достала бы сада!) Но и того достаточно: на стену, где у других висят фотографии, этот человек плеснул морем!». И хотя доподлинно известно, что никакого обломка бригантины в комнате Грина не было, в это хочется верить, как поверил Ю. Олеша.

Воздействие блистательного вымысла Грина так сильно, что кажется, будто и в жизни писателя окружала необычная, экзотическая обстановка, знакомая нам по его книгам. Отсюда, наверное, и многочисленные легенды о Грине, которые складывались еще при его жизни... Отсюда и самый первый вопрос посетителей, впервые пришедших в музей: «Скажите, а при Грине было так же?». Узнав о том, что в доме Грина все было просто, скромно, без всякой экзотики, возможно, кто-то разочаруется. Но пусть разочарование послужит толчком к стремлению ближе соприкоснуться с жизнью Грина, которая много откроет в его книгах.

Кабинет появился в музее не сразу. Сначала были оформлены комнаты-каюты с их парусниками, раковинами, морскими приборами. И только потом посреди этого романтического великолепия возник живой слепок гриновской жизни... Это святая святых музея, куда даже сотрудники не заходят без особой надобности. Но, проходя по «Трюму фрегата», обязательно задержатся у раскрытой двери единственной в музее комнаты, восстановленной в прежнем виде, так, как было это при жизни писателя. Эта комната, совершенно отдельная, изолированная, была присоединена к квартире Грина позднее. Писатель устроил там свой рабочий кабинет.

«Кабинет» – звучит внушительно, – пишет в своих воспоминаниях жена писателя Н. Н. Грин. – В действительности это небольшая квадратная комната с одним окном на Галерейную улицу. Убранство ее чрезвычайно скромно и просто... Направо от входа, в углу, у наружной стены, стоит небольшой старенький ломберный стол... На столе квадратная, граненая, стеклянная чернильница с медной крышкой... Электрическая лампа со светло-зеленым шелковым абажуром на бронзовом подсвечнике, простая ручка, которой Александр Степанович всегда писал, красное мраморное пресс-папье, щеточка для перьев и пачка рукописей... На стене над столом фотография его отца... Старинная немецкая цветная литография «Кухня ведьмы» под стеклом и несколько старых литографий...

В стене, слева от стола, – шкаф. Там лежат книги... Под книжными полками узенькая дешевая кушетка. У стола с одной стороны полукруглое рабочее кресло, с другой, у окна, —клеенчатое, мягкое. На окне белые полотняные портьеры...». Вещей, о которых упоминает Нина Николаевна, почти не сохранилось. Пришлось разыскивать другие, максимально похожие, и восстанавливать обстановку гриновского кабинета по воспоминаниям, рассказам очевидцев, фотографиям. Имеется две фотографии А. С. Грина в рабочем кабинете. На одной из них Грин сидит у стола, повернувшись вполоборота к двери. Лицо спокойное, сосредоточенное. Хорошо видны предметы на столе: лампа, статуэтка собаки.

Вторая фотография была опубликована в журнале «30 дней» в октябре 1927 года. Готовясь к десятилетию со дня победы Октябрьской революции, журнал обратился к видным советским писателям с просьбой рассказать, как они живут и работают. Ответы А. С. Грина на анкету «Писатели дома» были иллюстрированы двумя фотографиями. На одном из снимков А. С. Грин запечатлен в рабочем кабинете. Писатель сидит спиной к окну, лицо его обращено к двери. Под фотографией надпись: «Жду почту». На этом снимке также можно рассмотреть стол и часть стенного шкафа с книгами. Сейчас в этом шкафу стоят книги, принадлежавшие Грину, – несколько томов энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, те самые, которыми пользовался писатель. Этот словарь был куплен Грином почти сразу же после приезда в Феодосию. Писатель понимал, что, живя в маленьком городе, он будет нуждаться в книгах, поэтому покупал их, как только позволяли средства.

В Феодосии было тогда две книжные лавки, в обеих Грина знали, оставляли для него новинки. Там были приобретены «Зеленая шляпа» Майкла Арлена, «Главная улица» Синклера Льюиса, «Где рождаются циклоны» Луи Шадурна... Отвечая в 1927 году на вопросы одной из анкет о составе своей личной библиотеки, А. С. Грин сказал, что собирает книги давно, что сейчас в его библиотеке около трехсот томов, исключительно беллетристика, главным образом иностранная: английская, испанская, французская. Интересен ответ Грина на вопрос о его отношении к собирательству книг: «Хорошо начать собирать книги в пожилом возрасте, когда прочитана Книга Жизни».

--

На вопрос, пользуется ли он в своей работе справочниками, словарями, Грин ответил отрицательно. Он действительно редко пользовался подобной литературой в ее прямом назначении: для проверки или уточнения каких-либо данных. Но словарные статьи могли дать толчок воображению писателя, могли стать отправной точкой развития действия. Общеизвестен тот факт, что именно словарь помог найти имя для гриновского героя. На корешке 18 полутома словаря Брокгауза и Эфрона написано «Гравилатъ до Давенантъ». Эти слова, незначительно изменив, выбрал Грин для имени героя романа «Дорога никуда». Более того, многое из содержания словарных статей писатель использовал в развитии сюжета. Над этой книгой он работал в 1928-1929 годах в Феодосии.

Здесь же, в рабочем кабинете, был создан роман «Джесси и Моргиана», многие рассказы. Небольшие произведения Грин писал, тщательно обдумав, без предварительных черновиков, набело. Большие рассказы, романы требовали черновиков. Особенно трудно давалось Грину начало, когда предстояло найти «верный вход в русло». Писал он чаще всего зимой, преимущественно по утрам. Утро – его любимые рабочие часы. Но иногда садился за письменный стол вечером, и тогда приходилось включать настольную лампу с зеленым абажуром.

Рабочий стол Грина – это старый ломберный столик, купленный самим писателем на аукционе в 1925 году. Может быть, этот стол был не совсем удобен для работы, но другого Грин не хотел. Он не любил пышности, помпезности, ложной значительности, говорил, что «писатель за письменным столом – это очень мастито, профессионально и неуютно. От писателя внешне должно меньше всего пахнуть писателем». В этих словах открывается важнейшее свойство Грина, писателя и человека: предельная простота быта и искрометное богатство фантазии, нелегкие испытания судьбы и непобедимая вера в торжество добра.

на верх страницы - назад ко входу в музей