---

Клиперная
Начало литературного пути А. С. Грина - 1902-1903-1906

Попадая в эту комнату, сразу обращаешь внимание на модель клипера. Кажется, что прекрасный парусный корабль свободно парит в пространстве: белая громада парусов наполнена порывами норд-оста, а бушприт направлен к далеким и таинственным берегам, где сверкает несбывшееся — «таинственный чудный олень вечной охоты». Клипер — это лебединая песня парусного флота. Он создан, когда на воду были уже спущены первые пароходы. Неуклюжие сооружения из дерева и металла вызывали насмешку бывалых моряков, привыкших ходить под парусами. Парусный флот свято хранил и оберегал свои традиции. Особенным почетом и уважением пользовался капитан клипера, так как управление этим судном, в котором все подчинено скорости, требовало особого искусства.

Гриновские капитаны блестяще владеют этим искусством. В их власти — галиоты, шхуны, бригантины. Но первое парусное судно, появившееся на страницах гриновских книг, — клипер. Поэтому комната музея, экспозиция которой посвящена началу литературного пути Александра Грина, называется «Клиперная». И главное здесь — клипер «Аврора», с борта которого сошел на берег необычайного экзотического острова матрос Тарт, герой первого романтического рассказа А. С. Грина «Остров Рено».

Модель клипера создал московский художник Игорь Родинов, большой знаток старинных парусников. Прообразом для нее послужил знаменитый английский чайный клипер «Катти Сарк», который стоит сейчас в одном из английских портов на вечном приколе и где разместился своеобразный музей парусного флота. А в «Кают-компании клипера» феодосийского музея-корабля в потолок вмонтирован корабельный люк, с которого свисают причудливые узлы из сизальского каната, на окнах — решетчатые ставни, резные знаки зодиака, на одном из подоконников — корабельный фонарь...

Здесь также звучит тема моря, дальних странствий, главная тема романтического творчества Грина. Он был романтиком по сути дарования, строю души, который не смогли поколебать в нем самые жестокие условия реальной жизни. Пребывание Грина в армии — яркий пример его мощного противоборства обстоятельствам. «Моя служба в армии,— вспоминал впоследствии писатель, — прошла под знаком беспрерывного и неистового бунта против насилия». Всё вызывало протест: бессмысленная муштра, бесправие солдат, жестокость командиров... Едва ли не половину срока своей армейской службы Грин находится в карцере. Завершается этот бунт побегом.

В марте 1902 года Александр Гриневский зачислен рядовым в 213-й Оровайский резервный батальон, стоявший в городе Пензе, а в ноябре того же года «исключен из списка батальона бежавшим». Побег Грину помогают совершить революционеры. Грин впервые встретился с ними во время службы в армии, тогда же стал читать запрещенную литературу, посещать тайные собрания, выполнять поручения.

«Всё, что я знал о жизни, — писал он в неоконченном очерке «Тюремная старина», — повернулось разоблачительно-таинственной стороной; энтузиазм мой был беспределен». По первому слову эсера-вольноопределяющегося (пропаганду в Оровайском батальоне вели эсеры) Грин взял пачку прокламаций и разбросал их во дворе казармы. А вскоре после побега, снабженный паспортом на имя пензенского мещанина Александра Степановича Григорьева, он уже вел революционную пропаганду в городах средней полосы России.

--

В 1903 году по заданию революционной организации Грин приезжает в Севастополь. Стояла ясная крымская осень, и город, изрезанный множеством бухт, был особенно прекрасен. Несколько видов Севастополя знакомят посетителей музея с этим необычайно романтическим городом, в котором К. Г. Паустовский узнал гриновский Зурбаган. Да и сам Грин признавался, что некоторые оттенки Севастополя вошли в его города: Лисс, Зурбаган, Гель-Гью, Гертон. В Севастополе Грин выступал перед солдатами и матросами и проявил себя необычайно одаренным пропагандистом. Он обладал талантом убеждать, способностью говорить о сложных вещах просто, доходчиво, увлекательно.

Один из слушавших Грина, участник революционных событий в Севастополе 1903 года Г. Ф. Чеботарев вспоминал, что беседы «Студента» (подпольная кличка Грина) всегда пользовались особым успехом. В этих выступлениях окреп его дар владения словом, который в дальнейшем сделает Грина одним из оригинальнейших писателей. Характерны воспоминания Н. Я. Быховского, товарища Грина по революционной работе, о том, что когда Грину поручалось написать прокламации, то он всегда стремился придать ей необычайную для такой литературы беллетризованную форму.

Однажды Быховский, прочитав прокламацию, составленную Грином, заметил: «А знаешь, Гриневский, из тебя мог бы получиться писатель!». Действие этих слов имело удивительную силу. «Это было, — рассказывал Грин, — как откровение, как первая, шквалом налетевшая любовь. Я затрепетал от этих слов, поняв, что это то единственное, что сделало бы меня счастливым... Зерно пало в душу и стало расти. Я нашел свое место в жизни».

В 1906 году состоялся литературный дебют писателя. В Москве был напечатан первый его рассказ «Заслуга рядового Пантелеева». Этому предшествовал арест в Севастополе, двухлетнее пребывание в тюрьме, репутация «весьма важного революционного деятеля из гражданских лиц», амнистия, вызванная революцией 1905 года, новый случайный арест в Петербурге в 1906 году, ссылка в один из отдаленных уездов Тобольской губернии… В музее выставлена самая ранняя из дошедших до нас фотографий А. Грина, сделанная как раз в это время. Ему было тогда 26 лет.

далее

на верх страницы - назад ко входу в музей - на главную