Кефе: особенности архитектурного пейзажа города

Хотя авторы XVII века используют для характеристики Кефе как крепости эпитеты сплошь превосходной степени, ее оборонительные сооружения являлись к тому времени безнадежно устаревшими. Данное обстоятельство, между прочим, невольно отметил уже Челеби. Так, например, он обратил внимание на тот факт, что о состоянии Ич-хисара "не заботятся как о внешней большой крепости". Челеби объяснил обветшание цитадели надежностью внешнего кольца городских стен. На самом же деле упадок ее укреплений имел под собой общие причины, обусловленные дальнейшим прогрессом артиллерии. Уже с начала XVI века в бою стали применять литые пушки, стрелявшие тяжелыми чугунными ядрами и бомбами. Они достаточно легко разрушали любые из прежних фортификационных строений. Эти нововведения вызвали переворот в оборонном зодчестве. Теперь защитные сооружения приходилось устраивать таким образом, чтобы осадному огню артиллерии противника открывался только минимальный по площади фронт. Место крепостных стен заняли земляные валы, лишь облицованные каменной кладкой. В случаях, когда старые стены сохранялись, за ними изнутри набрасывались земляные насыпи, сообщавшие куртинам дополнительную прочность. Поверх них устанавливались контросадные батареи. Одним из наиболее важных элементов в комплексе оборонительных сооружений становится ров, защищенный целой системой особых укреплений, которые оборудовались так, чтобы каждая его часть прикрывалась надежным фланговым огнем. В свете этих новых требований к искусству фортификации стены Кефе представляли собой не более, чем ограду, способную препятствовать только случайным набегам, но не планомерной осаде.

Иногда полагают, что турки использовали в качестве артиллерийских позиций верхние ярусы башен генуэзской крепости. Однако, подобные утверждения кажутся несостоятельными по целому ряду причин. Среди них было бы достаточно сослаться на чрезвычайную тяжесть пушек XV-XVII веков [32] и полную невозможность прицельной орудийной стрельбы через башенные амбразуры из-за ограниченности углов обстрела. Можно только аредполагать, что фортификаторы Кефе вынуждены были устанавливать свои батареи на естественных возвышенностях, предварительно разбирая какие-то участки старых стен, или выносить их за пределы крепости. Этот второй вариант устройства артиллерийских позиций был реализован ими на практике.при строительстве бастиона из пяти ронделей, предназначавшегося для прикрытия подступов к городу в его равнинном северо-западном секторе и, отчасти, для контроля над гаванью [33].

Современники оставили разноречивые свидетельства об архитектурном пейзаже Кефе. Шарден нашел, что здесь "... дома маленькие и все глинобитные. Базары, общественные здания, мечети, бани также построены из нее [глины]. В городе не видно ни одного каменного здания, за исключение восьми старинных церквей". В отличие от Шардена, Барсотти увидел две как бы разных Кефе: "В первом городе... достаточно красивы как дома, так и улицы, но второй не соответствует красоте первого, потому что некоторые дома возведены из камня, другие — из сырцового кирпича, а третьи — из дерева и они укрыты утрамбованной глиной поверх балок". Наблюдения Барсотти отражают очевидное обстоятельство: городской пейзаж изменялся по мере роста численности и под влиянием перемен в этническом составе населения Кефе.

По некоторым данным, к середине XVII века в пределах ее стен сосредоточилось около пяти тысяч домов. Большую часть горожан составляли немусульмане, хотя мусульманская община пополнялась быстрее других. Эвлия Челеби сообщает, что, согласно турецкому реестру, во время его пребывания в Кефе внутри и вне города располагались восемьдесят мусульманских кварталов. "Однако, если считать кварталы армянские, греческие и цыганские с их домами-кибитками, — указывает он, — то общее число их будет сто двадцать". Таким образом, количество кварталов мусульман (махалля) вдвое превышало число слободок иноверцев. Очевидно, что мусульмане стремились заселять прежде всего кварталы, покинутые европейцами [34]. Они постепенно заменили своими домами разрушенные или пришедшие в упадок генуэзские строения. Челеби описывает самые знаменитые из них как "огромные, крытые рубиново-красной черепицей" дворцы знатных вельмож: Сабит Ибрагима-эфенди, Абдульбаки-челеби, братьев Ягчи-заде и других именитых жителей Кефе. По его утверждению, к подобным дворцам, рынкам и базарам вели "семьдесят широких дорог, целиком белых, вымощенных камнем". Путешественник насчитал в Кефе 43 караван-сарая. Два гостиных двора: Ходжа Касым-паша-хан и Сычанлы-хан — размещались в Крепости франков; прочие торговые представительства — как, например, "внушительные и подобные укреплениям" здания караван-сараев Везир-хан, Сефир Гази-ага-хан, Эсир-хан, Базар-ери-хан — находились на территории внешней крепости. Там же располагались 10 постоялых дворов, в которых, по словам писателя, проживали "все чужестранные мастеровые люди". Челеби говорит, что в Кефе и ее пригородах существовали 1010 лавок и "нарядные государственные торжища" — базары: Узун-чаршу, Орта-майдан-назар, Шама-хане-назар и Хефаф-хане-чаршу. Он нашел при них 23 "роскошные и великолепные кофейни, буза-хане и мейхане [35] с певцами и игроками на сазе, поэтами и меддахами [36], красивыми и благоустроенными верхними и нижними этажами". В числе наиболее значимых светских общественных зданий Челеби выделяет "десять светлых бань", названных им "местами отдохновения души": Хаджи-Мурада, Татлы, Чем-лек, Эски — а среди них, в особенности, облицованную изнутри мрамором и крытую снаружи свинцом баню Гази Сулейман-хана. Помимо общественных, еще 600 бань находились "при домах благородных семейств" [37].