| ||||||
| Современная литературная критика: статьи, очерки, исследования Поэтика прозы Александра ГринаКобзев Н. А., Загвоздкина Т. Е. Поэтика прозы Александра Грина: Монография. — Симферополь: Крымское учебно-педагогическое государственное издательство, 2006. — 160 с. — На русском языке. Книга издана в авторской редакции и корректуре. Рекомендовано к печати Ученым советом Таврического национального университета им. В. И. Вернадского, Протокол № 5 от 23 января 2006 г. Рецензент: Гусев В. А., доктор филологических наук, профессор Днепропетровского национального университета; Андрущенко Е. А., доктор филологических наук, профессор Харьковского государственного университета им. Г. С. Сковороды. В монографии с позиций современных представлений о художественном произведении анализируются поэтические уровни творческого мира А. Грина: романтическая идеализация, время и пространство, символика, мифопоэтика, реальное и условное.
-return_links(); ?>- Введение
Поиски путей обновления и активизации образного слова захватили и Грина, первые романтические произведения которого появились в 1908 году. В них он как самобытный романтический художник создает свою модель мира, названную исследователями «Гринландией». Создание обобщенно-абстрагированного образа мира, лишенного конкретных временных и географических координат, «выключение изображаемых явлений из конкретно-исторических зависимостей и перенесение центра тяжести на их общечеловеческий <...> смысл [147, с. 180] объясняется поисками писателем новой изобразительной формы, которая позволила бы ему осмыслить сложность эпохи и выразить свою действенную позицию в мире. Подобные планы преображения действительности не были открытием только Грина, они были свойственны в той или иной степени и другим художникам первой трети XX века. «В XX веке ряд мастеров художественной литературы, изобразительного искусства, театра стали проявлять явное тяготение к крайней условности и схематизации...» [103, с. 18]. Выделяя два способа создания художественного образа в искусстве минувшего века — типический и типологический, — современный мыслитель поясняет: «Типологический образ в искусстве — своего рода контурное изображение. Оно схематичнее типического образа, но зато более емкое. Конкретность при этом не исчезает, она только теряет долю наглядности... Типический образ ближе к чувственной конкретности, типологический — к понятийной [103, с. 21]. В романтическом искусстве, на наш взгляд, Грин создает именно типологический образ мира, более условный и схематичный, чем типический, но зато более емкий и многозначный. И использует он для создания такого образа мира прием «остранения» (В. Шкловский). По мысли В. Шкловского, задача писателя — вывести читателя «из автоматизма восприятия». Дать ощущение литературного произведения «как видение, а не узнавание» [291, с. 7], то есть сделать привычный мир необычным, странным, неожиданным, как бы заново увидеть, осмыслить его. Эффект «остранения» наиболее точно отражает саму сущность художественного мышления Грина. В его романтической прозе в экзотических или фантастических обстоятельствах идея произведения, освобожденная от знакомого и привычного российского быта, «остранялась», выводилась «из автоматизма восприятия», становилась новой, необычной и общечеловеческой. Для романтиков XX века характерен был дуализм мировосприятия, который порождал принцип двоемирия. В романтическом искусстве, по утверждению Гегеля два мира: мир духовный действительности и мир действительности эмпирической Для «остраненного» мира Грина характерен принцип не двоемирия, а, условие говоря, «троемирия»: его Гринландия, в которой вполне очевиден традиционный романтический конфликт между идеалом и житейской прозой (возвышенный мир скажем, Ассоль и пошлый прозаический мир жителей Каперны) максимально условна и удалена от реальной российской действительности. Но в том-то и особенности двоемирия Гринландии, что на нее спроецирован мир России со всей ее сложной; трудной и героической судьбой. Этот принцип «троемирия» позволил Грину «остраненно» осмысляя общечеловеческие вопросы, остаться русским национальны!») писателем. Создание «остраненного» мира потребовало от автора тотального философского подтекста, углубления личностного подхода к действительности, сгущенной нравственной насыщенности художественного контекста, многозначности ситуации возрастания рационально-аналитического начала в творческом процессе. Все это обусловило обращение Грина к особому корпусу художественных средств, приеме! и творческих категорий. И если о странности и необычности гриновского мира е литературной науке речь шла, то исследований художественного инструментария «остраненной» прозы писателя еще не предпринималось. Многие авторы совершали короткие «набеги» на поэтику Грина, но это были только спорадические попытки прикоснуться к ней, хоть как-то осознать художественную неповторимость его прозы. Специальных работ, посвященных поэтике в современном понимании, о Грине еще не написано. В нашей работе по-новому, с позиции современных представлений о художественном произведении рассматриваются поэтические уровни творческого мира Грина, что позволяет воспринимать эстетический инструментарий его прозы не с традиционно-эмпирических подходов, а с новых теоретических высот, видеть в нем писателя действительно самобытного, смело соединяющего в своей изобразительной палитре достижения как воссоздающего, так и пересоздающего типов творчества. Взгляд на поэтику Грина с высоты современности открывает в его эстетической практике много нового, неизученного и непознанного еще литературной наукой. на верх страницы - к началу раздела - на главную | |||||
| ||||||
Александр Степанович Грин (А. С. Гриневский, 1880—1932) вступил в русскую литературу в первое десятилетие XX века и отразил в своем творчестве тревожный, напряженный дух переломной эпохи. Чувство «великого переворота» (Л. Толстой), свойственное наиболее чутким писателям той поры — А. Блоку, М. Горькому, М. Волошину, в высокой степени было присуще и Грину. Новое историческое время требовало новых художественных форм изображения действительности.