В шестидесятые годы [девятнадцатого века] директор керченского музея Александр Ефимович Люценко (1806—1884) копал некрополь и случайно влетел на городище. Раскопал. Нашёл винодельню. Очень расстроился. Хотел-то погребальные комплексы. Но, честно всё зарисовал. До сих пор непонятно где был этот раскоп. Пока он археологически не найден.

Его преемник Фёдор Иванович Гросс (1822—1896) начал копать на пляже. Обратите внимание: стены карантина двойные. Между которыми бегали собачки, чтоб никто из карантина не убежал. Здесь на пляже он обнаружил стену, которую считал набережной. Сейчас от неё не осталось ничего, кроме вот этого рисунка. Хотя на планах её традиционно указывают, но это тоже примерное её место. Основные задачи не были с этим связаны. Единственным исключением были самые ранние раскопки 1834 года на скале Карантинного мыса. Была найдена гробница, но о ней мы будем говорить подробно. Поэтому, я пока об этом умолчу до нужного места.

Настоящие раскопки памятника начались ровно через сто лет после первого открытия саркофагов, в 1934 году. Вот здесь, среди таких вполне нормальных керченских типажей, сверху сидит человек в галстуке, это будущий профессор тогда ещё научный сотрудник ГАИНК Виктор Францевич Гайдукевич (1904—1966); который довольно быстро возглавил работы. Идея экспедиции была новостроечная, то есть копать в связи с большим строительством заводов в Керчи. Во главе её стоял востоковед с красивой фамилией Крюгер [видимо, имеется ввиду Отто Оскарович Крюгер (1893—1967), прим. ред.], но он не археолог был и просто административно туда попал. На следующий год он пошёл на повышение, ну а потом и в лагерь.

В. Ф. Гайдукевич не стал двигаться дальше и так и остался на всю жизнь начальником боспорской экспедиции ГАИНК, потом ИИМК. [Экспедицией он руководил ] с 1934 по 1966 год. Вот ещё один портрет. Тут он ведёт экскурсию для коллег. Несколько известных археологов видны на заднем плане. Памятник этот был связан с его именем длительное время. Он был базовым памятником. На нём даже успела два года поработать единственная, наверное, вообще, советско-польская экспедиция. Потом, в связи с тем, что поляки не могли выйти в город, их тут же арестовывали, как шпионов. Понятное дело. Да, говорят странно.

Экспедиция прекратилась после смерти В. Ф. Гайдукевича в 1966 году. Он умер как раз во время раскопок. Знаете, как-то иногда так получается, что основной памятник не могут поделить; потому что все хотят, и памятник остался бесхозным. Только в 1982 году его начал копать мой учитель Юрий Алексеевич Виноградов, ныне здравствующий, дай ему Бог здоровья. Исследовал он его с 1982 по 1994 год.

Потом, все мы прекрасно помним девяностые годы, ситуация ухудшилась. Не было возможностей. Всякие политические моменты наложились. Раскопки прекратились. С 1999 года изучение памятника возглавил я, как руководитель эрмитажной экспедиции, и до сих пор его и копаю. Так получилось, что почти 75 с лишним лет исследований этот памятник копали всего три автора. И это очень хорошо. Потому, что нет хуже того, когда памятник исследуется кучей разных экспедиций. Понять, что где кем исследовано невозможно.

И в Мирмекии-то не всё понятно. Когда Елизавета Григорьевна Костанаян, одна из участниц довоенных работ, была приведена на памятник моим учителем [и её спросили], скажите, где раскоп "А", где раскоп "Б". Она посмотрела и сказала: "Вы знаете, я не могу узнать ничего". Война по памятнику прошла очень сильно. Мы за время наших работ, наверное, больше сотни всяких предметов [вероятно, имеются ввиду неразорвавшиеся боеприпасы и другие "следы войны", прим. ред.] там нашли.

Статья подготовлена по свободно распространяемым в Интернет материалам цикла лекций "Открытая археология" с внесением незначительных стилистических редакторских правок. Лекция "Мирмекий: большие тайны маленького города". Александр Бутягин, заведующий сектором античной археологии Государственного Эрмитажа. Лекция прошла 26 мая 2018 г. в г. Симферополе, в Центральном музее Тавриды. Основная видео-публикация доступна по ссылке https://youtu.be/a5ekX3R8tAI.